Казнь красными в Пшизове

Шла гражданская война. После обстрела моего аула с правого берега Лабы дальнобойными пушками, всадники Буденного беспрепятственно переплыли вплавь Лабу и вошли в Пшизов. Они обосновались в центре аула и прожили здесь несколько дней. Аульчане встретили их хлебом-солью, надеялись, что армия новой власти не принесет им ничего плохого. Наоборот, многие радовались приходу красных, особенно крестьянская прослойка. «Мы, теперь получим долгожданную землю заживем по человечески».
Но не все время бывает и спокойно. Неожиданно, случилась беда. Солдат Красной Армии неожиданно бросил гранату в группу аульчан, собравшихся приветствовать Красноармейцев, и ранил трех человек, а Карахут Надюков от полученных ран скончался.
Обстановка обострилась до предела. Необходимо было создать делегацию – переговорщиков из числа жителей аула, для ведения переговоров с Красными. Так и поступили. Создали делегацию. В состав вошли: Хакуринов Исхак, Гумов Исхак, Брантов Зачерие-Хадж, Асхад Апишев, ефенди аула Кесебежев Титу, Хуадоков Лях, Пшизов Аюб, Сардаров Яхья и др. Я, каждого из участников делегации, хорошо знал.
Переговоры прошли успешно. По их словам: «Стороны остались довольными». Разъехались как добрые друзья…

Датхужев Индрис, старый большевик с восторгом рассказывал людям:
– Я, думаю, наконец, пришла наша власть! Она для бедняков. С белогвардейщиной нам не по пути. Будем помогать красным.
Действительно, Индрис, всю свою жизнь служил верой и правдой Советской власти. Был бессменным председателем колхоза, подряд 27 лет. Защищал Родину. Партизанил. Награждён орденом Ленина.
Возвращаясь к теме, скажу прямо, что члены делегации сумели предотвратить возникший инцидент.
Но, независимо ни от кого, продолжалась гражданская война. Люди гибли, рушились города и села, богатство горело в огне. Как и впредыдущем веке мир насыщен социальными бурями, войнами, революциями, людскими трагедиями и бедствиями. Такая ситуация, к сожалению, продолжается и сегодня.
Независимо ни от чего, конный отряд Буденного распологался довольно комфортно. Людей и лошадей разместили в чисто убранной мечети.
Бывали случаи, когда солдаты присваивали не свою вещь. Отряд наносил ущерб аульчанам. Забирали лошадей, крупный рогатый скот, овец и птиц. О живности можно было бы промолчать. Здесь самое страшное в другом – это расстрелы ни в чем не повинных людей.
Где брали мужиков, подлежащих расстрелу? Подъезжая к селу, белые или красные на подводах заезжали в населенный пункт и хватали всех аульчан мужского пола и связывали их по рукам и ногам и бросали их в подводу, вывозили, за пределы аула – и расстреливали. В числе убитых тогда оказались сын Ислама Пшизова – Мос, Хуцук Мафов, Туц Устов, Батырбий Кохужев.
Батырбий – молодой, статный, красивый, еще не женатый, подумал победить всех. Но ошибся. Бандитов было много и все вооружены. Батырбий лежал больной в постели, когда на него набросились и стали стаскивать с кровати, он оказал сильнейшее сопротивление. Завязалась настоящая драка. Батырбия так избили, что узнать его было невозможно. Всего окровавленного, связанного бросили в подводу.
Об этой трагедии нам рассказывала его старшая сестра, моя бабушка, которая видела все это своими глазами, а мы ее слушали и плакали.
Из числа подлежащих казни, все-таки Черах Абрегов остался в живых. Как это было?
Черах, был огромным мужчиной, храбрым, смелым, с неимоверной силой. И в то же время по характеру мягким и добрым.
Спустя некоторое время, нам, мне и Назиму Бганову, подробно пересказывал как были расстреляны остальные.
– Дорогие мои, Мурат и Назим, время было страшное, везде торжествовало беззаконие, – с грустью начинал говорить Черах. – Наступило такое время, что человека стали убивать без суда и следствия. Притом, это преступление, многие совершали именем революции. Гибли ни в чем не повинных людей. Меня тоже бросили в эту проклятую бестарку с завязанными руками, вывезли из аула к тому берегу Лабы. А Лаба разлилась не на шутку. Вот, вот выйдет она из берегов и зальет все поле. Подводу, в которой мы находились, остановили в двух-трех метрах от воды. Солдаты выбросили нас на землю, как чурбаны и постоянно били нас прикладами винтовок. Никакой человеческой жалости у них не было. Когда развязали нам руки, мне в душу закралась какая-то надежда на спасение. И я сказал себе: «Просто так я не сдамся, не буду ждать, пока меня расстреляют, лучше в схватке погибну».
Мне показалось, что солдаты немного расслабились. Это как раз то, что нам надо. Солдаты крутят махорку, курят, шутят.
Мне показалось, что каратели стали обращать на нас меньше внимания. Обсуждали, как нас, девять человек, эффективно казнить.
Нас согнали в кучу. Солдаты взяли нас в кольцо. Кстати тут, почему-то офицер подозвал к себе несколько солдат, оставив рядом с нами только троих. Мне показалось, что эти трое не очень-то обращают на нас внимание. Ещё когда везли нас в подводе, я шепнул своим землякам: «Давайте нападем на них сами». Но ни Мос, ни другие не поддержали меня. А сейчас я, уличив момент, крикнул Мосу: «Хватайте их! Сам я сделал молниеносный прыжок, схватил двух молодых солдат за грудки, столкнул их лбами, винтовки их выдернул из рук, бросил в воду, и сам прыгнул туда же, в бурлящую воду. Остальные товарищи тоже бросились на солдат, но силы были неравны, погибли все земляки мужественно, в борьбе с карателями, а я под водой проплыл, сколько хватило воздуха, и вынырнул далеко от места происшествия. Солдаты, начали стрелять мне вслед, однако стремительная Лаба помогла мне, унесла далеко. Я переплыл реку, по над берегом дошел до станицы Воздвиженской, ночью снова переплыл Лабу перед аулом Пшизовым и вернулся домой к середине ночи, совершенно голый, кустарники раздели меня.
В те годы, во все населенные пункты, заезжали попеременно то белые, то красные и расстреливали мужчин и те, и другие. Эта трагедия коснулась многих аульчан.
Но массовые расстрелы части жителей адыгских аулов еще впереди.

Беджанов М.Б.скачать dle 11.3